Пушкин распахнул дверь и решительно вошел в кабинет.
- О, Саня, привет, а я тебя как раз жду! – Дантес расплылся в улыбке. – Написал? Я тут тебе уже и деньги приготовил.
- На вот, посмотри, - Пушкин бросил на стол смятый лист бумаги. Эдмон брезгливо развернул скомканный лист и, надев пенсне, прочитал:
Я помню чудное мгновенье,
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты!
- И хуле? – Дантес внимательно посмотрел на Пушкина.
- Как Вас следует понимать? – поэт напрягся.
- Я это в литературном альманахе месячной давности читал?!
- Да и что?
- Так какого хуя ты мне это фуфло пихаешь?! – Дантес покраснел, глаза его наливались кровью.
- А ты думал, что я для тебя специально писать стану? – Пушкин криво ухмыльнулся.
- Ну, да. Мы же договаривались?! – Дантес встал из-за стола и нервно закурил. – Чтож ты сука динамишь?
- Где ты динамо увидел, хуесор? – Пушкин сжал кулаки. – Это я писал?
- Ну, да, ты, - Эдмон не мог понять, к чему клонит Александр.
- Ну, дак а что тебе еще надо, ты просил, я тебе принес!
- Я что-то не понимаю, я тебе заказал написать мне новый стих для любимой женщины, а ты мне вчерашний день приносишь, что за байда?
- Дак я его ей и писал!
- Моей любимой?!
- Ну, да, я ее тоже люблю, переодически, - Пушкин ухмыльнулся.
- Ты что, негритос, ваще охуел, ты мою Наташу ебешь?!
- Ну да, ей нравится, мне тоже.
- Ах ты, гнида черножопая! – Дантес открыл верхний ящик стола и вытащил пистолет.
- Ты что, пугать меня вздумал?! Меня, потомка гордого африканского народа?! Да пошел ты нахуй, в рот я тебя ебал, мудило!
- Ты, ты, пидрила! – грянул выстрел. Пушкин упал.
Дантес подошел к телу и пнул его ногой в бок.
- Сдох, сука. Невольник чести, блядь….
